«Мы – русиш швайнэ», или 4 года между жизнью и смертью

   В Вильнюсе нас загнали в казарму. Пока были запасы сухпайка – нам кое-что из еды перепадало. Женщинам, которые до начала войны жили в Вильнюсе, разрешили сходить домой и забрать вещи. В нашей квартире остались только шифоньер и кувшин. Все остальное успели «приватизировать». Но это было не самое страшное. Многие женщины узнали, что стали вдовами. Позже нас всех заселили в дома, которые строились для евреев. Честно говоря, даже для мирного времени условия проживания в них были дикими – ни воды, ни канализации, ни света, ни отопления. До сих пор помню это 5-этажное здание с узким коридором и маленькими комнатами. Колодец и туалет – на улице. Хотя колодцем мы не пользовались, потому что евреи утопили в нем всех своих домашних животных. Воду брали из ручейка, который протекал недалеко от дома. Еды не было. Вещи, которые удалось сохранить, меняли у местных жителей на крупы. Помню, мама принесла перловку, наварила нам каши – все наелись, даже на завтра осталось немного. Утром открываем  кастрюлю – а в воде черви плавают. Выбросили их, кашу доели – а что делать было? Мы, пацаны, сделали с тыльной стороны лаз, шарили по полям, по дворам в поисках еды – где-то картошку гнилую найдешь, где-то морковку. Топить было нечем. А на дворе – зима. Набивались в комнату, сколько влезало людей, ложились на бок, переворачиваться – все вместе и только по команде. В конце 1941 года к нам пришли литовские военнослужащие, которые нас охраняли. «Конец вам, комсомольские выродки! Вам пора в Понары!» (Понары – лагерь смерти в Вильнюсе. – Прим. автора). Нас собрали в колонну и повели на расстрел, но на полпути вернули назад. К слову, этот эпизод попал в книгу «Я должна рассказать», автором которой является литовская писательница Мария Рольникайте.

   В 1943 году около 800 узников погрузили в эшелон и отправили в другой лагерь. Ехали несколько дней – без еды, вагоны набиты битком, в каждом из них – по 2 ведра: одно для воды, другое – в качестве туалета. За все время сделали только несколько остановок. Самое страшное – вокруг взрываются бомбы, авиация наносит удары, а ты за решеткой и не можешь себя спасти.
   В документах указан город Бозене (немецкое название итальянского города Больцано, – Прим. автора), но на самом деле мы попали во французский город Санкт-Людвиг, который находится на самой границе со Швейцарией. Поселили в одном из помещений бывшего производственного цеха. Охраняли нас французские полицаи, которые строго выполняли указания немецких властей – исключить общение узников с местным населением и заставлять работать, причем всех – и взрослых, и подростков, и даже детей. Я и мать пошли работать на завод, а моя сестренка (ей тогда было 5 лет) таскала кирпичи. Из всех концлагерей, в которых мне пришлось побывать, этот, если уместно так говорить, был самый лучший. Во-первых, здесь было организовано хоть какое-то питание – баланда из брюквы и кусок хлеба иногда. Во-вторых, к нам очень хорошо относились местные жители. Иногда откроешь шкафчик – а в нем яблоко или кусок хлеба. Я сам пару раз находил талончик на хлеб.
   Но это, как оказалось, все были цветочки. Что такое настоящий концлагерь, я узнал, когда нас в начале 44-го перевели в остлагерь №6. Повсюду охрана, на вышках эсэсовцы. Одна из женщин-узниц написала стихотворение. В нем была такая строчка: «Побои терпим мы и издевательства. Мы – русиш швайнэ, нас только так зовут…» И нас вправду за людей не считали. За малейшую провинность – расстрел или повешение. Любимое развлечение у охранников – ночью, когда идет ливень, выгнать всех узников на улицу, а в бараке устроить обыск. Все взрослые – на работу: кто на завод, кто разбирать развалины. А вот маленьких детей трудиться не заставляли. Их использовали для еще более страшных целей.  Они были донорами для немецких военно-служащих. Вечером заберут ребенка, а утром сообщают матери – умер. Спускали кровь до последней капли.
   12 апреля 1945 года в город пришли американские войска. Домой мы попали только в июле-августе. Вернулись к бабушке, в полуразваленный дом. Родственники моего отца получили извещение о том, что я, мама и сестра погибли еще во время обстрела под Вороново. Папа к тому времени женился во второй раз, у него в той семье был ребенок. Мама пошла работать на пошивочную фабрику. Жили бедно, впрочем, как и все в то время. Когда закончилась война, мне было 13 лет, а образование – только 1 класс. Пошел учиться, после 7-летки поступил в авиационный техникум. На 3 курсе учебы меня призвали в армию, служил в дальней авиации в Украине. После армии закончил учебу, поступил на заочное отделение в Казанский авиационный институт и пошел работать на авиационный завод, где познакомился со своей будущей женой. В 1962 году меня повторно призвали в армию, но уже в качестве офицера ракетных войск».
   В Беларусь Виктор Михайлович был направлен в 1962 году, через некоторое время сюда переехала и его семья – супруга Ирина Филипповна и дочь Людмила. Ирина Филипповна пошла работать на завод электроизделий, маленькая Люда  стала учиться в школе. Примерно год Виктор Михайлович служил в 376-м ракетном полку, который размещался в Гезгалах, а в 1968 году его перевели в Лиду в управление 49-й ракетной дивизии. Людмила Черных, кстати, является первой лидчанкой, победившей во Всесоюзной олимпиаде по физике. Закончила МФТИ, работала в Академии наук. У Виктора Михайловича и Ирины Филипповны двое внуков и два правнука. Правда, все они живут в России. На военную пенсию Виктор Михайлович вышел в 1983 году, службу закончил в звании подполковника. До 1994 года он работал в городском информационно-вычислительном центре.
   «Мы за свою жизнь многое пережили, поэтому стараемся по мере возможности помогать другим людям, перечисляем деньги на благотворительные счета для больных деток, – рассказывает Ирина Филипповна. – Может, это и капля в море по сравнению с той суммой, которую нужно собрать, но, как говорится: с мира по нитке – голому рубашка».
«Знаете, сейчас все жалуются, что жить тяжело, – рассуждает Виктор Михайлович. – Но, поверьте, кризис и даже голод – это не страшно. Это все поправимо. В этом году нет урожая – в следующем будет. Мы уже все это проходили. Самое ужасное – война. Радуйтесь тому, что вы живете в мирное время, и цените каждую минуту. Дай Бог, чтобы люди во всем мире не знали этого страшного слова “война”».