В память о маме ^{Избранное}

…Война. Большое село Гузи Новгородской области (ныне Ленинградской). Семья из шести человек: отец, мать, сын, три дочери. А имена-то какие! Исконно русские: Григорий Ипполитович, Пелагея Ефремовна, Виктор, Олимпиада, Алевтина, Ольга. Еще мало кто понимает, что происходит вокруг. Какие-то чужие люди на улицах села, непонятная речь, всхлипывания мамы, тихое перешептывание родителей и слово «немцы».

Но уже через несколько дней по селу проходят первые военнопленные: оборванные, грязные, босые, голодные. Что же делают деревенские дети? Они подбегают к нестройным шеренгам наших пленных и бросают им хлеб, отварную картошку, морковку – все, что есть в домах у сельчан. А фашисты стреляют из автоматов поверх детских голов, пока поверху… Но уже совсем скоро станут целиться в людей.
К началу 1942 года в семье Богдановых нет в живых отца (полуголодный у крыши и умер), матери и сына (умерли от голода). Остались три несовершеннолетние сестры. Их уже давно выселили из дома новые «хозяева». Но дети и в войну остаются детьми. Аля (Алевтина) часто заходила в родной дом, по-прежнему считая его своим. А непрошенные гости просили ее петь русские песни, читать стихи. Иногда ставили на табурет и спрашивали:
– Kommunist?
– Коммунист, – отвечала девчушка.
А дальше – пулеметная очередь в потолок. Алевтина спрыгивала с табуретки и без оглядки бежала к сестрам в сарай.
И снова длинные колонны русских пленных. Но уже не хлеб и картофелины, а только очистки от них да лепешки из лебеды бросают голодным солдатам. Как они хватали эту еду! На лету. В благодарность к детям летели проволочные колечки. Такое кольцо долго хранилось в семье Алевтины Григорьевны. Подумаешь, скажет кто-то, подкармливали пленных. Вот подвиг. Нет, конечно. Но, возможно, именно эти картофельные очистки помогли выжить кому-то из тех молодых ребят.
А дальше все хуже и хуже. Уже нет ничего съестного, но старшая Олимпиада (для всех Липа) помнила слова матери: «В огороде зарыты несколько монет, когда будет совсем худо – берите, сможете выжить». Да не тут-то было. Нашелся в Гузях тот, кто подсказал фашистам о зарытых деньгах. И вот, то, что предназначалось детям, им уже не принадлежит.
А что же девочки? Дальше еще плачевнее: товарный вагон, битком набитый детьми от 6-ти месяцев до 18-ти лет. Для одних – Западная Белоруссия, для других – Эстония, для третьих – Германия на долгих три года.

Остались живы сестры. После войны создали семьи, рассказали детям о своем детстве. Только разве это было детство?
Когда вспоминаю маму, ее сестер, думаю: все-таки какие отчаянные они были. А моя бабушка Пелагея Евремовна какова? Когда фашисты уводили корову из хлева, она встала грудью в дверном проеме и не дала этого сделать. Она кричала, дралась с иноземцем и отстояла кормилицу. С мамой и папой всегда легче. А вот без них… Сколько бы лет не было человеку, он всегда нуждается в родителях. С ними спокойнее, легче, тише.
Уже два года я встречаю День Победы без мамочки. В памяти ее ручки, такие маленькие-маленькие, ее личико – нежное, красивое, ее рассказы – лаконичные, точные, острые. Смогу ли я сберечь и передать эту память моей дочери, внучке? Нужно ли им это?
На столе шкатулка, в которой мамины документы: удостоверение несовершеннолетнего узника, юбилейные медали, трудовая книжка с несколькими записями: принята на работу на стеклозавод «Неман», уволена в связи с выходом на пенсию. Итого 38 лет стажа на этом предприятии, жизнь в Березовке с 1947-го по 2014-й год. Никаких поисков лучшей жизни вне Беларуси, ставшей ей родной.
Спасибо тебе, моя дорогая, спасибо за память!

Татьяна Кирсанова, жительница г. Березовки